Интервью Day.Az с известным российским пианистом, доцентом Московской консерватории Михаилом Лидским.
— Михаил Викторович, помните, когда впервые приехали в Баку?
— Когда я первый раз приехал в Баку, вас еще даже на свете не было. (Смеется) Мне тогда было всего лишь 13 лет. В Баку проходил Всесоюзный семинар десятилеток, на котором принимали участие и обучающиеся в музыкальной школе имени Гнесиных. Вместе со мной тогда приехалп в Баку целая делегация, в составе которой были теперь уже знаменитые музыканты, певцы. С тех пор прошло 35 лет. Потом я познакомился с вашим замечательным пианистом Мурадом Адыгезалзаде. Я имел удовольствие обучать его в Московской государственной консерватории, когда работал ассистентом его профессора Элисо Вирсаладзе. Мурад очень талантливый человек. У него прекрасный слух, музыкальность, поэтому я всегда получаю удовольствие от его игры. С тех пор у нас завязалась дружба. Благодаря Мураду я стал чаще приезжать в Баку и выступать. Я очень признателен ему за это.
В 2008-2009 годы на сцене Филармонии исполнил все 32 сонаты Людвига ван Бетховена. Именно в Баку я осуществил свою давнюю мечту и записал весь «золотой» бетховенский фонд. Потом приезжал сюда в 2013-2014 годах с новой программой. Я каждый раз получаю удовольствие от работы с Азербайджанским государственным симфоническим оркестром им.У.Гаджибейли, который выступает под руководством Рауфа Абдулаева. Мне удобно работать с маэстро, потому что с ним не нужно о чем-то разговаривать, он сразу все понимает с полуслова. Я очень не люблю разговаривать. Мне нравится, когда музыкант все воспринимает на слух. Даже со своими учениками не так много общаюсь. Они уже знают мой характер.
— Что привлекает вас больше всего в нашем городе?
— Азербайджан — эта страна с богатой традицией. Мне всегда приятно сюда приезжать. В этот раз мне повезло больше всего, потому что мой концерт прошел в преддверии вашего национального праздника Новруз. Своими глазами увидел, как ваш народ готовится к нему. Это все мило и трогательно. К сожалению, у меня не так уж много времени для прогулок. Мы — музыканты все время в своем мире и редко замечаем, что происходит вокруг нас. Прогуливаюсь я обычно от гостиницы до Филармонии и обратно и то только на машине. Все увидел с окон автомобиля. У меня практически не на что нет времени — ночью лечу, а днем работаю.
— Знакомы ли с культурой Азербайджана?
— Поверхностно, к стыду моему. В основном знаком с вашей музыкой. Ваш народ очень талантлив. У вас очень много известных композиторов, музыкантов, которых знают во многих странах мира. Я знаком со многими из них и горжусь этим. Много раз даже доводилось играть на одной сцене с вашими исполнителями.
— А когда-то сами играли произведения наших композиторов?
— К сожалению, нет. Но у меня обучались несколько раз музыканты из Азербайджана, и они приносили мне ноты произведений ваших гениальных композиторов, как Узеир Гаджибейли, Гара Гараев, Арифа Меликова и многих других. Мне очень нравится «Фуга» Гара Гараева. Это одно из сложных и мастерски написанных произведений. Я очень хотел бы его сыграть в будущем.
— Вы часто гастролируете, трудно ли каждый раз находить контакт с публикой?
— Публика везде поменялась в последние годы. Причиной этого является то, что ушли те люди, которые были раньше — кто-то ехал, кто-то скончался. Людей на концертах сейчас меньше, чем раньше и так во всех странах, в том числе и в Москве. Достаточно только посмотреть на фотографии большого зала Консерватории в 70-90 годы и на сегодняшние. Это никак не связано с интересом. У них просто уменьшилось осведомленность, культурность. Публика сейчас приходит на концерт совсем с другими намерениями, целями.
— Что вы подразумеваете под словами «другими намерениями»?
— В старину люди шли на концерт, потому что не могли не пойти. Им было нужно услышать ту или иную музыку в том или ином исполнении. Сейчас таких немного. В основном в наше время зрители идут на концерт лишь из-за того, что другие идут. Они смотрят друг на друга. Раньше же все было не так. Не отрицаю, и сейчас попадаются люди, которые интересуются музыкой.
— Вы уже многие годы преподаете в Московской консерватории. Много ли сейчас среди молодежи настоящих талантов?
— Трудно сказать. Таланты всегда есть, но с годами люди меняются, поэтому трудно сказать, продержатся ли они до конца. Им очень трудно уберечь себя от разрушения под воздействием вредной враждебной среды. Это всегда было так. В настоящее время жизнь намного легче, чем была при Советской власти, когда все было закрыто и регламентировано. Сейчас в основном ты предоставлен самому себе. В этом есть и плюсы и минусы. Это проще, но и ведет к деградации.
— Почему вы мало играете современных композиторов?
— Их, к сожалению, не так уж много. Произведения современников меня не так уж привлекают.
— Важно ли для вас передать стиль эпохи, стиль композитора или же чаще всего прибегаете к интерпретации?
— Конечно же, стараюсь играть по лучше. Надо понимать, что помимо оставленного тебе композитором чертежа остальное в общем, предоставлено твоему вкусу. Это просто неизбежно. Невозможно сыграть произведение и не оставить след. Надо понимать, что какие-то вещи музыкант должен решать сам.
— Вам легче выступать с оркестром или же соло?
— Когда ты играешь соло, то ты хозяин положения, но и вся ответственность лежит на тебе. Играть совсем одному в какой-то степени спокойно, но в некоторых отношениях труднее, потому что все приходится делать самому.
— Вас называют одним из самых оригинальных современных пианистов в России. Как вы считаете, в чем заключается ваша оригинальность?
— Мне очень трудно отвечать на этот вопрос и говорить о себе. Для меня оригинальность ни в чем не заключается. Мне кажется, вообще ее нет.
Кямаля Алиева
